В 23 года я встретился с кем-то вроде белого единорога. Несущего, как говорят, нам рассказы о нем, гибель любому, кто попадется ему навстречу.

Всем, кроме чистой девы, которая одна может его укротить и сделать ручным. Удушаемая смрадом эпохи, испачканная ее кровью Ахматова, если продолжать метафору была одновременно единорогом и его укротительницей. "Пары себе не имеет, живет 532 года, — говорят про него старинные книги. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает". Такую картину я застал, такой я Ахматову сейчас вижу...
Наблюдение царя Давида над отпущенными нам 70—80 годами жизни, что они по большей части труд и болезнь, ибо мы унижены, довольно заурядное, НЦ таких полно у Екклезиаста. Но человек, сказавший это, как сумасшедший скакал, плясал и пел вокруг "ковчега Завета". Вызывая раздражение и неприязнь наблюдателей, не видевших основания для радости в мире, где царят труди болезнь... Над жестокой судьбой Ахматовой, надо всем, что мы привыкли выдавать за ее судьбу, стоит сияние другой ее судьбы — во-первых, человека творящего, во-вторых, поэта.