Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0
|
Главная » 2011 » Декабрь » 22 » Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.
20:58 Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу. |
![Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу. бесплатно скачать]( "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу. скачать бесплатно, без регистрации")
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">
| Скачайте и откройте один из архивов.
После этого вам будет доступен для скачивания файл: Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу. . Если файл не скачивается, воспользуйтесь дополнительной ссылкой и распакуйте
следующий архив. |
|
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Ссылка: "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало: "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало 2: "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Файл: Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу. - был проверен антивирусом Kaspersky Antivirus и ESET NOD32. Вирусов не обнаружено!
|
Читать Пристли Джон Герой--чудотворец скачать Пристли Джон Герой--чудотворец можно отсюда
здесь. Кто-то пришел. Наверное, Джонни.
Она не ошиблась, вернулся Джонни. Он сказал, что привез со станции оба
чемодана и спросил у матери, где Чарли может найти для себя подходящую
комнату.
- Мне очень больно, что ты не можешь остановиться у нас, - сказала
тетка. - Но ведь у нас негде.
- Ничего, - ответил Чарли. - Я и не думал об этом. Мы найдем комнату
поблизости.
Тетка провела несколько восхитительных минут, обсуждая эту неотложную и
серьезную проблему.
- У миссис Крокит, - наконец торжественно и решительно провозгласила
она. - Она живет совсем рядом, на этой же улице. Она - вдова, у нее
единственный сын, и она славная. Она будет рада жильцу, потому что
последнее время ей особенно трудно вести хозяйство. Как ее Гарри, он
получил брюки?
Джонни усмехнулся.
- Получил. Я вчера его видел в них. Они на три размера больше, чем ему
нужно, а так ничего. Говорят, что на этой неделе или через неделю он
получит работу.
- Бедная миссис Крокит, - воскликнула тетушка Нелли. - Нам смешно, а
каково ей? Неделю или две назад у ее Гарри были одни единственные
молескиновые брюки, и стоило ему выйти на улицу, как все ребята начинали
над ним смеяться. Ему было так стыдно, что на улицу он выходил только
поздно вечером. Матери пришлось ходить и просить, чтобы ей помогли. Она
была даже у мэра и сказала, что ее сыну нужны еще одни брюки. Теперь он
получил эти брюки!
- Довольно, мама, - укоризненно сказал Джонни. - Ты устала. - Правда,
Чарли? Ей пора отдохнуть. Пойдем-ка.
Внизу они остались вдвоем: дядя Том отправился за весьма скудными, но
необходимыми покупками.
- Вот что, Джонни, для начала скажи мне, кто лечит тетушку Нелли? -
спросил Чарли.
- Старина Инверюр. Вот кто. Он нас всех всегда лечил и лечит и сейчас.
Рыжий старикан, злой, как дьявол, и плюет на всех. Все ворчит и ругается,
а если попробуешь обмануть его, так под зад вышибет на улицу. Скандалит с
правительством, с муниципалитетом, с другими докторами. От него достается
всем. Но он здорово знает весь город, знает каждого в нем и, если хочешь
знать, так, по-моему, он самый лучший доктор в Слейкби. А тебе зачем это?
- Надо бы потолковать с ним.
- О чем? О матери? Бесполезно. Он тебе скажет то же, что всегда говорит
нам: ей надо съездить и полечиться где-нибудь на берегу моря. В санатории,
или как это там называется, что ей надо хорошее лечение, и тогда, может
быть, она поправится. Но все бесплатные заведения переполнены и сотни
больных ждут своей очереди, а послать ее в платное мы не можем так же, как
на луну.
- Знаю, Джонни, - быстро ответил Чарли.
Но Джонни остановить было не так-то легко.
- Для нас знаешь какая задача раздобыть для нее пяток яиц или
поллитра-литр молока, чего уж тут говорить о лечебнице. Я тебе, Чарли,
сказал, в чем тут вся соль, - недоедание и заботы доконали мать. У нас в
неделю не получается даже двух фунтов, считая то, что приносит Мэдж, а два
фунта разве хватит? За дом мы платим шесть шиллингов шесть пенсов в
неделю, надо платить за уголь, за газ. На одежду, страховку - это для
похорон: чтобы нас по-людски похоронили, мы должны себе отказывать в еде.
Вычти все это из двух фунтов и получишь двадцать четыре шиллинга на еду и
все остальное. От этих вот всех недостатков мать и слегла. Мы живем так не
со вчерашнего дня, мы живем так уже несколько лет. Так живут в Слейкби, и
поэтому мать лежит в постели. Это жизнь ее доконала.
- Вот что, Джонни, - хмуро сказал Чарли, - я потолкую с доктором, и
твоя мать поедет туда, куда ей надо ехать.
- Хорошо бы, но кто будет платить?
- Я.
Джонни посмотрел в глаза Чарли.
- Но ты ведь не можешь этого сделать, Чарли, дружище!
- Могу. Иначе бы я не стал так говорить. Деньги есть. Мне кое-что дали
в Лондоне.
- Ты славный парень, Чарли. - На некоторое время лицо Джонни утратила
свое обычное хмурое и озлобленное выражение. Сейчас он стал похожим на
подростка, которого Чарли видел семь лет назад.
- Пошли к миссис Крокит, - сказал Чарли. - И нам надо потолковать с
доктором, сегодня же.
Миссис Крокит оказалась очень чистоплотной, аккуратной и робкой
маленькой женщиной. Она гордилась своим домом - не прошло и пяти минут как
Чарли пришел к ней, и он уже знал об этом, Впоследствии Чарли неоднократно
приходилось слышать, как она с гордостью говорила: Я веду дом . Миссис
Крокит напоминала командующего гарнизоном города, который с честью
выдержал длительную осаду и только что был освобожден. И она действительно
была таким командующим. Ее муж - он работал лудильщиком на крупнейшей
городской судоверфи - знавал, что такое безработица во время кризиса,
однако умер еще до того, как город погрузился в бездонный омут депрессии,
и это утешало вдову, когда она робко стояла под фотопортретом чрезвычайных
размеров, на котором были сняты усы в горной дымке. У нее было две дочери,
обе они вышли замуж и жили в более процветающих районах. Как выяснилось
позднее, она могла в любое время переехать к одной из них, но считала
долгом чести перед покойным мистером Крокитом, перед своим собственным
достоинством, перед сыном Гарри, владельцем молескиновых брюк, продолжать
вести дом. И так как она вела его на ничтожно малое количество шиллингов,
у нее были причины гордиться и считать себя победительницей. Другой ее
страстью был чай. Любимым ее выражением было: Можете меня расстрелять, по
чашку чаю я выпью , что не могло не усилить драматизма в ее рассказах о
тех атаках, которые были отбиты домом номер тридцать семь по Фишнет-стрит.
Миссис Крокит была в восторге от возможности заполучить жильца на
несколько дней. Чарли договорился, что у миссис Крокит он будет только
завтракать, так как рассчитывал, что сумеет настоять на том, чтобы
питаться у дяди, что даст ему хороший предлог помочь им деньгами, в случае
же отказа он сможет купить им всяких продуктов. Эти пятьсот фунтов здесь,
в Слейкби, где деньги считались по пенсам, казались еще большей суммой.
Его двоюродный брат Джонни не принадлежал к числу людей, которые любят
жить за счет кого-то, но и не страдал излишней гордостью. Однако Чарли
опасался, что дядя, который всегда был гордым и независимым, может
обидеться от малейшего предложения помочь ему и просто откажется от этой
помощи. Но попытаться следовало, и Чарли, побывав у миссис Крокит, зашел к
ближайшему бакалейщику и мяснику и вернулся в дом дяди изрядно нагруженный
провизией.
- Зачем ты купил все это? - начал было протестовать дядя.
Чарли объяснил, что он хотел бы питаться вместе с ними, что любит
поесть и что у него куча денег.
К его радости дядя больше ничего не сказал. Чарли решил не делиться с
дядей своими планами о помощи тетке, пока не поговорит с доктором, и стал
помогать ему готовить обед, причем оба они категорически запретили тетке
выходить из комнаты.
В час дня пришла Мэдж. Увидев Чарли, она от удивления широко раскрыла
глаза. Мэдж была довольно хорошенькой хрупкой девушкой, не очень здоровой,
что придавало ей своеобразную миловидность. Манеры ее не отличались
скромностью или выдержанностью, и поэтому не особенно нравились Чарли.
Через пять минут он убедился, что тетка права, говоря, что Мэдж очень
легко и просто может попасть в беду.
- Правду говорят - чудеса бывают! - закричала она, увидев Чарли. - Вот
уж не думала, что семейный герой навестит нас. Чего ради ты приехал в эту
дыру?
- Ради тебя, - усмехнулся Чарли.
- Рада поверить, да вот другие, жаль, не поверят. О тебе тут столько
говорили! Прямо из Лондона?
- Выехал вчера ночью, - ответил Чарли с видом человека, для которого
расстояние пустяки.
- Давай рассказывай скорей.
Чарли рассказал ей столько, сколько счел нужным и возможным, о том, где
он побывал и что видел. Она жадно слушала.
- Довольно, Мэдж, тебе пора, - вмешался отец. - Пообедала и иди.
- Еще есть время.
- Нет, нет. Ты хорошо знаешь, что уже опаздывала.
- Ну и что же?
- Кондитерская может подождать, ничего не случится, - выпалил зло
Джонни. - За восемнадцать шиллингов работать день и ночь! Подождут.
Дядя Том не выдержал.
- Болтаешь, сам не знаешь что! Она работает и должна быть довольна. А
раз работает, значит, должна делать все, за что получает деньги, в том
числе и приходить вовремя. По крайней мере хоть это делать она может.
Казалось, вот-вот вспыхнет семейная ссора. Одна из многих, как подумал
Чарли. Столкнулись два самых различных отношения, две различных школы
понимания жизни. Отец, несмотря на длительную нищету, безделие и сознание
своей ненужности, пронес и сохранил строгие взгляды на добросовестность и
аккуратность, которые существовали в дни его молодости; дети его были
людьми другого мира, для этого мира таких взглядов уже не существовало.
Все это и многое другое Чарли увидел сразу же и понял, что так беспокоило
и огорчало тетку. Она, только она скрепляла семью.
- Довольно, довольно! - закричала Мэдж с видом любимчика в семье. - Все
что угодно, только давайте не ссориться. Знаешь, Чарли, ты просто шикарен.
Будь осторожен, а то все девушки в Слейкби будут гоняться за тобой. У нас
здесь не так много ребят такого, как ты, сорта. Будешь на Черч-гейт,
заходи в кондитерскую, дай нам всем полюбоваться на тебя. Пока.
И, натянув маленькую потертую шляпку, потертую, но асе еще кокетливую
маленькую шляпку, почти закрыв ею один глаз, она послала Чарли воздушный
поцелуй и выбежала на улицу.
- Подросла, правда, Чарли? - усмехнулся Джонни.
- Ей еще расти да расти, - проворчал отец. - Девчонка еще, а понимать
этого не хочет. Ничего, когда-нибудь поймет.
- Ей повезло, что она не парень, - не без горечи сказал Джонни. -
Здесь, в Слейкби, куда лучше быть девушкой, а не парнем. Они работают там,
где нам не получить работу. И даже если здесь когда-нибудь будут строить
корабли, то наймут девушек. Несколько машин, несколько девушек, чтобы
смотреть за ними, и, пожалуйста, сделают все, что хочешь.
- Э, нет, совсем нет. Зря так думаешь. - Слова Джонни задели дядю
Аддерсона. - Когда начнут делать настоящие вещи, тогда потребуются и
настоящие специалисты. Да где их теперь найти, этого я не знаю. Вот
удивятся хозяева, когда им потребуются настоящие специалисты, а их не
будет.
Джонни покачал головой.
- Не понадобятся, отец. Прошло то время. Жизнь переменилась, не забывай
этого.
- Возможно, возможно, ну, а в какую сторону? Ответь-ка. - Он
торжествующе помолчал и посмотрел на Чарли. - Что будешь делать после
обеда? Может, пройдемся?
Чарли согласился, но сказал, что ему надо повидать доктора Инверюра.
- Что же, сам увидишь, что это за человек. А зачем тебе к нему? Разве
ты болен?
- Нет, дядя, я здоров. Но потолковать надо.
- Потолкуй. Мы сначала пройдемся по городу, а потом, часов в пять,
зайдешь к нему. Согласен? Но сначала вымоем посуду и уберем. Тетка
собирается к вечеру встать, не хватало, чтобы она вставала мыть грязные
кастрюли. Сейчас я посмотрю, съела она хоть немного супу. А есть ей надо.
Был ясный и хороший весенний вечер, когда они вышли пройтись. На улицах
было много безработных горожан, невысоких мужчин в шарфах и кепках, они
грелись на солнышке. Особенно много их было на перекрестках. Большинство
из них Том Аддерсон знал, но ни с кем не заговаривал и не останавливался.
- Среди них, Чарли, много отличных специалистов, - говорил он, когда
они шли по Флич-стрит к реке. - Трудно найти лучше их. Правда, им можно
было бы найти какую-нибудь работу? Я никогда не поверю, чтобы хороших
специалистов вдруг стало слишком много. Возьми Россию. Насколько мне
известно, в России не хватает специалистов, некому смотреть за машинами, а
этот город переполнен людьми, которые обращаются с машинами лучше, чем
большинство матерей со своими ребятишками, и все они - без работы.
Они подошли к грязному дому, возле которого слонялось множество людей.
Дядя показал рукой на дом:
- Контора правительственного уполномоченного. Мы здесь не стали
заниматься проверкой нуждаемости, вот они и прислали его. Сам по себе он
парень хороший, делает все, что в его силах, но работенка у него грязная.
Должен снижать пособие на шиллинг кому-нибудь, кто получает этот шиллинг
как резервист - такие вот вещи. Ручаюсь, в Лондоне не цепляются к каждому
пенсу, а, Чарли? Видел когда-нибудь, как в Лондоне считают каждый
полпенни? Нет? Я так и думал.
Они медленно подошли к реке, к незастроенному куску берега, напротив
которого тянулись заросшие травой судоверфи. Дядя Том, показывая, где
когда-то были стапели и заводы, рассказал Чарли, что было там, когда он
приезжал в Слейкби мальчишкой.
- Я сегодня утром уже думал обо всем этом, - сказал Чарли. - Я стоял на
мосту и думал, как могло все-так перемениться?
- А-а-а... Мы - излишни.
- Какие?
- Излишни, говорю. Существует такая организация - Национальное общество
по страхованию судов или что-то в этом роде. Так вот, это общество
заявило: Верфи в Слейкби - излишни . И все. Конец. Больше, дружок, здесь
никогда не построят ни одного корабля. И нам надо подумать об этом. Мы -
излишни. Вот какие мы. А ты теперь видишь, - дядя показал рукой, - что
значит быть излишним. Помнишь, дружок, стапели с корпусами кораблей,
клепальщиков и лудильщиков, которые облипали их? А теперь здесь растет
трава и копошатся куры. И все. То же и со мной - когда-то я строил
корабельные машины, а теперь мою кастрюли. Взгляни сюда. Дядя показал на
группу высоких фабричных труб, расположенных позади пустых ангаров.
- Стерки"?
- Были когда-то Стерки", - хмуро ответил дядя. - Сейчас это - ничто.
Кладбище. А когда-то мы там строили машины, лучше которых не найдешь.
Машины Стерков плавают по всему свету, двигают - и хорошо двигают -
корабли. А им лет по тридцать, как один день, этим машинам. Да, Стерки".
Все знают стерковские машины. - Дядя смотрел на далекие трубы и, казалось,
не видел их.
- Но почему? Что случилось? Они тоже были, как вы говорите, излишни?
С минуту дядя молчал. Потом медленно заговорил:
- Когда я начал здесь работать, хозяином был сам старый Стерк. Тяжелый
был человек, дьявол настоящий. Он выжимал из нас за каждый пенс все, что
мог, и после этого мог наплевать тебе в глаза. Но, честное слово, при нем
заводы никогда бы не закрылись. Но так или иначе, он умер, воюя с нами. У
него осталось два сына. Они сделали из его заводов акционерное общество.
Завели управляющего. Потом, насколько я разбираюсь в этих вещах, один из
лондонских дельцов купил заводы, скупил со всеми потрохами, и стал
поднимать и поднимать акции, пока акция Стерков" в пять фунтов не стала
стоить тридцать пять. А тут кризис, и раз - все лопнуло. Но, говорят,
сыночки Стерка не пострадали. Продали акции хорошо и гладко, поместили
деньги в военный заем и еще куда-то и живут себе с семьями в Лондоне. Один
заседает в парламенте, конечно, консерватор, чего еще надо? Ручаюсь, они
теперь забыли, что есть какой-то Слейкби. Жаль, что мы не сумели продать
то, что было у нас, правда, дружок? А вот старик-хозяин не сделал бы
такого. Заводы его бы работали, пока бы он сам не вылетел в трубу. Вот что
такое теперь Стерки". Вечная память. Да покоятся они в мире.
Они опять стали смотреть на хмурую реку, у которой насильно отняли ее
ремесло, но оставили ей, как и городу, грязь и мусор - он и теперь
выглядел таким же, как и тогда, когда каждая фабричная труба выбрасывала в
небо тучи черного дыма. Слейкби не был особенно грязным городом, как
обычно бывают грязны промышленные города. Чарли, наглядевшись на маленькие
закопченные промышленные города Средней Англии, всегда считал Слейкби
сравнительно чистым городом, но после лондонского Вест-Энда Слейкби
показался ему грязным. Пожалуй, он сейчас был грязен от запустенья, а не
от промышленных отходов. У некоторых прохожих, бесцельно слоняющихся по
улицам, был тот же вид - грязные полосы, серая немытая кожа, словно о них
некому было позаботиться. Город выглядел как после долгой забастовки. И в
Бендворсе и в Аттертоне хватало безработных, но в Слейкби их было больше,
чем тех, у кого была работа. Очень немногие из них получили земельные
участки - Том Аддерсон подал заявление на него, - некоторые занимались
учебой, но большинство было занято тем, что ходило на биржу труда, к дому
уполномоченного к в тому подобные учреждения.
Они наполняли улицы, слонялись без дела; у них не было ни денег в
карманах, ни пищи в желудках, ни крови в венах, ни самой маленькой
надежды.
Когда они пришли на Черч-гейт, главную в городе улицу, дядя сказал:
- Понимаешь, Чарли, всегда так - пошел город вниз, и с ним идут все,
кто живет в нем. Не только те, кто строят машины и корабли, - закрываются
дюжины магазинов, а те, что работают, тоже еле-еле сводят концы с концами.
Кассиры, клерки, другие служащие - все остаются без работы. Это у нас
самая богатая улица и на вид она вроде ничего, но если вглядеться
повнимательней, то увидишь, что она тоже покатилась под гору. Как все мы.
Торгуют хорошо только магазины Вулворта. Остальные не особенно процветают,
согласен?
Чарли согласился. Потом он увидел на перекрестке два очень внушительных
новых здания, занимающих углы улиц. Оба здания резко отличались от всех,
что были рядом с ними. Чарли спросил, что это за дома.
Дядя негромко засмеялся.
- Пойдем посмотрим, - предложил он. - Они перешли улицу.
- Банк, - прочел Чарли.
- Ага, оба - банки. Зайдем-ка в этот. Там есть на что посмотреть.
Конечно, для того, кто приехал из Лондона, это не новость, но для Слейкби
они новинки. Пошли.
Внутри здание оказалось еще величественнее - мрамор, нержавеющая сталь,
красное дерево, хрусталь.
- Влетело это им в копеечку, - отметил Чарли.
- Да. Говорят, что внутри, в кабинете управляющего и других таких
комнатах, голова кругом идет от роскоши. Второй банк тоже такой же. Один
построен в прошлом году, другой в позапрошлом.
Они вышли из банка и когда отошли шагов на двадцать от него, дядя
остановился и пристально и долго смотрел Чарли в лицо.
- Вот что, дружок - начал он, - согласен, что оба эти банка просто
шикарные?
- Да, шикарные.
- Шикарные, но я хочу знать - почему! Сам город - излишен, можно
сказать, мертв. Верфи демонтированы, заводы закрыты, торговли нет, и все -
кто без работы, а кто едва-едва сводит концы с концами. Ведь так? Всюду
одно и то же, а если где лучше, так не намного. Во всей стране ни
торговли, ни работы, так, дружок?
- Так, дядя. Везде, где я был, - одинаково.
- Так как же, черт побери, банки строят такие дома? Если банки
существуют для нас, если они разделяют с нами все, тогда для них тоже
должен быть кризис, тогда и для них должно быть задачей, где найти денег,
чтобы подкрасить их, тогда их служащие тоже должны носить рубашку поверх
штанов. Но вместо этого банки строят для себя мраморные дворцы. Они гребут
денег больше, чем могут истратить, иначе они бы не тратили их на такое.
- Пожалуй, так и есть. Зачем бы им тогда строить такие вот дома здесь?
- А если так, то они не разделяют с нами все, - зло продолжал дядя. -
Тогда это называется Было бы мне хорошо, а на тебя наплевать". Кажется,
мне, паренек, что чем хуже приходится нам, тем больше зарабатывают они.
Когда мы, чтобы не протянуть ноги, перейдем на редьку, банкиры начнут
думать, а не отделать ли им банки золотом? И кончится тем, что Слейкби
превратится в кладбище длиной в пять миль, в нем останется два работных
дома для тех, кто еще кое-как тянет, и дюжина банков, каждый в двадцать
этажей, усыпанных бриллиантами.
- Когда видишь, до чего вы тут дожили, начинаешь думать, что эти банки
просто издевательство, - согласился Чарли.
- Да, паренек, голое издевательство. Я не принадлежу к красным и не
строю из себя человека, который разбирается что к чему. Каждый раз, когда
я пытаюсь разобраться в жизни, я вижу, что голова у меня не очень
соображает. Но те, кто говорят, что на нас наживаются банки, кажется мне,
знают, что говорят. Пожалуйста, доказательства прямо на улице. Заводы
закрываются, а банки открываются. А если сделать по справедливости? А если
сделать наоборот? Чтобы работали заводы, а банки закрывались? А если
построить мраморные машиностроительные заводы и отделать золотом
судоверфи? Мы тогда выделим милостыньку и банкам и посмотрим, больше мы им
дадим, чем они дают нам сейчас, или нет.
- В Лондоне я встретил одного чудака, очень богатого, - начал Чарли и
рассказал дяде о встрече с сэром Эдуардом Каттербердом, который считал,
что над теми, кто занимается финансовыми делами, висит проклятие. -
Наверное, свихнулся маленько.
Дядя Том жадно слушал его, и Чарли был рад, что дядя сейчас похож на
себя прежнего больше, чем утром, когда казался растерянным, потерявшим
всякую надежду человеком. Скоро он узнает, что сделает Чарли для тетки
Нелли. Когда он узнает это, он почувствует себя немного тверже на ногах.
Часов около пяти они пришли к доктору. В комнате ожидания было довольно
много больных. Чарли отделался от дяди под предлогом, что дяде у доктора
делать нечего, и будет лучше, если дядя пойдет домой Чарли пришлось ждать
три четверти часа, на протяжении которых ему не давал скучать человек в
ярко-зеленом кашне. Этот пациент очень подробно и с явным удовольствием
рассказывал о том, что ему пришлось перенести две серьезных операции,
вызванных длительным обострением гастрита. Некоторые симптомы этой болезни
Чарли подозрительно отметил и у себя, вспомнив о случившихся с ним раз или
два коликах, чему человек в кашне почти что обрадовался.
Доктор Инверюр был похож на ушедшего на покой грузного пожилого боксера
тяжеловеса. У него было медно-красное, удивительно злое лицо. Глаза его,
влажные, налитые кровью, так и пылали яростью. Но когда Чарли вошел, он
кинул на него быстрый и хитрый взгляд.
- Кажется, я вас не знаю, - прорычал он. - Что с вами? На мой взгляд,
вы здоровы.
- Точно, здоров, - спокойно ответил Чарли.
- Вот как! Для меня это разнообразие. Тогда зачем вы пришли?
Чарли стал коротко и быстро объяснять, зачем он пришел, так как боялся,
что в любую секунду доктор может взорваться.
- Погодите, я должен с вами поговорить как следует. Сколько там
осталось? - крикнул он. Вошла молодая женщина - сестра милосердия. -
Посмотрите, Лилиан, кто там остался. Выпроводите всех стариков, давайте
только тех, кто действительно болен. - Он обернулся к Чарли. - Подождите,
пока я их приму. Тогда у меня будет несколько свободных минут, и мы
поговорим.
Чарли вернулся в комнату ожидания, пропахшую запахами болезней, грязи,
нищеты. Он слышал, как доктор рычал на тех немногих, кого разрешил
принять. Через четверть часа Чарли пригласили в приемную. Доктор Инверюр
сейчас выглядел более спокойным. Он курил большую обгорелую трубку, пуская
целые клубы дыма.
- Закуривайте, если хотите! - рявкнул он. - Лучше закуривайте. Не так
воняет. Человек здорово воняет, особенно когда болен.
Закурив сигарету - он не помнил, чтобы кто-нибудь сделал это у врача, -
Чарли вернулся к тому, что привело его к доктору.
- Вам известно, что с миссис Аддерсон? - спросил доктор. - Я не говорю
медицинским языком, я говорю обычным языком о том, что вы можете понять.
Подобно сотням здешних женщин она страдает от постоянного многолетнего
переутомления, забот и плохого питания. Даже если в своей семье она
съедала ту долю, которая полагалась ей, она бы все равно голодала, но она
не съедала и ее. Она истощена. И, возможно, поправить что-либо уже слишком
поздно. Все, что сейчас ей крайне необходимо, она не в состоянии получить
дома. Абсолютный покой, строжайшая диета, соответствующее лечение.
Возможно, небольшая операция, - пока она не сделает рентген, сказать
трудно. Таких пациентов, как она, я лечу каждый день и ничего не могу
сделать. Я не могу спасти их от смерти. Их становится все больше и больше,
а может быть, это даже и лучше - в жизни они уже из нужны. - Он вызывающе
посмотрел на Чарли, который подумал про себя, что последнее утверждение
доктора было уже чересчур.
- Не будем говорить о них, - твердо сказал Чарли, - моя тетя не из
таких. Она получит все, что ей необходимо.
- Что ж, хорошо. Насколько я понимаю, вы говорите, что в состоянии
заплатить за нее, что можете отправить ее в лечебницу или клинику как
платного пациента?
- Да, пожалуй. Во всяком случае, попытаюсь. Сколько это будет стоить?
Некоторое время доктор Инверюр думал.
- Может быть, сорок фунтов. Может быть, сто. Трудно сейчас сказать, но
обещаю, что постараюсь устроить как можно дешевле. Я знаю миссис Аддерсон
давно, я лечу ее детей с тех пор, как они появились на свет. Она чудесная
маленькая женщина. Я очень уважаю ее. Ну как, подходит?
- Подходит. Когда она поедет?
- Я выясню и сообщу вам. Возможно, завтра, возможно, послезавтра. Когда
я все узнаю, я зайду к вам и сам расскажу обо всем. Вы ей ничего не
говорили?
- Нет.
- Отлично. И ничего не говорите, пока не будет известно когда и куда
она поедет. Между прочим мне хотелось бы знать, как вы можете позволить
себе эту небольшую роскошь, - скажем, в шестьдесят фунтов? Выиграли на
скачках? Или ограбили кого-нибудь? Лично мне все равно, просто хочется
знать, честно ли вы заработали эти деньги.
Даже самому Чарли его ответ показался неожиданным.
- Нет, я бы не сказал, что заработал их честно.
Доктор громко захохотал. Надрываясь от хохота, наливаясь от напряжения
кровью и изрыгая клубы дыма, он очень напоминал вулкан во время
извержения.
- Лондонская газета Дейли трибюн - продолжал Чарли торжественно, -
назвала меня Героем-чудотворцем и подарила пятьсот фунтов. А так как я
не Герой-чудотворец", даже просто не герой, не говоря уже о
Герое-чудотворце", я сомневаюсь, что деньги попали по назначению.
Доктор ухмыльнулся.
- Кое-что помню. Несколько дней назад, да? Нагородили такую чушь,
подумал я тогда. Раздули из ничего.
- Ага. Газеты, не я.
Доктор усмехнулся.
- Что ж, берите у них все, что они будут давать вам, пока они
чего-нибудь не потребуют от вас, а люди обычно даром не дают ничего. И
думайте, что если бы они не затеяли всю эту пустую шумиху, что если бы они
не сделали из вас дурака, миссис Аддерсон не получила бы нужного ей
лечения.
- Тетка говорила, что вы очень хорошо относитесь к ним.
- Хорошо отношусь к ним? Конечно, нет. Ни к кому, если хотите знать,
никогда хорошо не относился. Не верьте ни слову. Я не благотворитель, я
просто старая медицинская кляча, вот кто я. Но я уважаю вашу тетку.
Отличный человек. Здесь вообще много таких, как она, а они - соль земли.
Ее муж тоже отличный человек. Правда, немного старомоден - образец
честного специалиста, который заработал каждую копейку, что принес в дом.
И этот специалист сейчас занимается унизительной домашней работой, но
попробуйте только сунуться к нему, и он пошлет вас к черту. Если бы в
России был миллион таких вот, как Том Аддерсон, посмотрели бы вы тогда на
нее. А у нас они есть, и не нужны. У нас они гибнут, и никому до этого нет
дела. Том Аддерсон теперь уже никогда не прикоснется к корабельной машине.
Его время прошло.
- Думаю, он знает это, - сказал Чарли. - Сегодня он мне рассказывал о
"Братьях Стерк".
- А его сын? Как его?
- Джонни.
- Да, Джонни. Что будет с ним? Работы у него нет. Нет никаких
перспектив. Через некоторое время он свяжется: с красными парнями, и
какой-нибудь разжиревший полицейский раскроит ему дубинкой голову. Потом
он сядет в тюрьму, после его один бог знает, что будет с ним. А их
девочка! Славное маленькое создание, но без цепкости в жизни, без ума.
Очень скоро она уедет из дому, поступит в официантки или еще куда-нибудь
и, если ей не повезет, если она не встретит полоумного парня, который
увлечется ею и сразу же женится, она потеряет голову и опомнится, когда
уже надо рожать, и тогда несчастья пойдут одно за другим, и кончится
все... Но может, вы собираетесь жениться на ней?
- Нет, не собираюсь, - твердо ответил Чарли. - Мэдж не в моем вкусе.
- Очень разумно. Так вот, я вам набросаю будущее этой семьи. Если не
случится чуда, ваши Аддерсоны через год-два опустятся еще ниже. Том
потеряет то самоуважение, которое у него еще осталось, Джонни - свободу,
девушка - целомудрие и, возможно, уважение людей, а пока что мы строим
планы, как поправить здоровье несчастной миссис Аддерсон, чтобы она могла
видеть, как все они катятся в пропасть. Хорошее дело мы затея ли, не
правда ли? - зарычал доктор.
- Ничего, посмотрим, - сказал Чарли. - В конце концов, доктор, ни вы,
никто другой не знает, что будет потом.
- Не знаю, что будет потом? Зато знаю, что происходит сейчас. Мы
создаем поколение, рожденное в нищете и заботах, растущее на нищенских
кусках. Такого еще никогда не было. Поколение инвалидов первой группы?
Нет, поколение инвалидов сто первой группы. Я задыхаюсь от ярости, когда
помогаю родиться на свет будущим нищим. И это происходит не только в
Слейкби, хотя, клянусь богом, на нашу долю выпало больше, чем мы
заслуживаем, но и по всей стране. И во всей Европе и Америке. Что за
детство! Что за будущее! И какое будет поколение! Всюду говорят о войне,
которая сотрет нас с лица земли. Что же, иногда я думаю, что чем раньше
нас уничтожат, тем лучше. Я даже не знаю, зачем я помогаю людям жить!
- Это ваша работа, так?
- Да, и поэтому я продолжаю работать и никуда не сворачиваю. Ты
когда-нибудь задумывался над нашей социальной системой? Понимаешь ли ты,
что каждый раз, когда кто-нибудь думает, что помогает людям тем, что
изобрел машину, которая делает ботинки быстрее и дешевле, он только лишает
еще больше людей работы, так что они вообще не в состоянии покупать
ботинки. Каждое новое изобретение, каждая новая идея, как увеличить
производство товаров, только отнимает у людей кусок хлеба. Наша система
такова, что улучшить жизнь большинства людей невозможно.
- Что же теперь делать? Стать красным?
- Если бы я знал, что от этого все переменится, я бы завтра же стал
красным. Но это не поможет, и потом - я не люблю красных. Я не люблю
советы, комитеты, дураков, которых избирают, полоумных товарищей и
проклятое вмешательство везде и всюду. И не люблю общественную
собственность. Когда что-то принадлежит всем, значит, не принадлежит
никому: получается нечто среднее между музеем и потерявшей хозяина
собакой. Существует, молодой человек, одна вещь, на которую правительство
должно обратить внимание, но не делает этого, - деньги. Надо ввести другую
финансовую систему. Хуже, чем существующая, она не будет. Будь моя воля, я
бы выдавал каждому безработному четыре фунта в неделю и заставлял бы
тратить их до последнего пенса.
- Нельзя делать этого! - воскликнул Чарли. Он не всегда забывал то, что
читал в газетах.
- Нельзя? Почему?
- Нельзя, - замялся Чарли. - Мы не выдержим. Я ходу сказать, что
государство обанкротится.
- Ну и пусть обанкротится, пусть обанкротится. Говорят, что мы
платежеспособны, а поглядите на нас. Давайте, для разнообразия, попробуем
банкротство. Пусть лондонский Сити [деловой центр Лондона, где
сосредоточены крупнейшие английские банки] зарастет травой, как здесь
заросли травой судоверфи. Но, дружок, послушай меня минутку, а потом
можешь себе ехать в Лондон к тем, кто считает тебя героем, и кое-что
рассказать им. Мир в состоянии производить всего черт знает сколько.
Сумасшедшее производство началось во время войны, и теперь его не
остановишь. С каждым годом новые машины производят новые товары. Например,
в Южном Уэльсе добывают громадное количество угля, но там не растет кофе,
а в Бразилии кофе идет вместо топлива. Почему так?
- Можно сломать голову, - сознался Чарли. - Каждый раз, когда думаешь
над этим, можно сломать голову.
- Потому что мы производим, но не потребляем. Но мы не потребляем не
потому, что мы перестали есть, носить одежду, желать другие вещи, а просто
потому, что у нас нет денег. У потребителя недостаточно денег, самих
потребителей недостаточно, поэтому-то вся машина и останавливается. Все
равно, что играть в покер на фишки, сделанные из тающего льда. Надо или
совершенно прекратить эту игру в деньги, что будет чертовски неудобно,
хотя, если ты встречал очень богатого человека, то мог заметить, что он
действует только чековой книжкой и почти никогда не имеет наличными даже
шиллинга, или, отказавшись от этого пути, надо ввести подвижные деньги,
дать им возможность широкого обращения среди покупателей и перестать
болтать чушь о золотом стандарте и слушать с открытым ртом банкиров.
Каждый раз, когда спросят твое мнение о чем угодно, чтобы напечатать его в
Дейли"... как ее? Трибюн", что ли? - ты должен кричать об этом во всю
силу, не забудь, во всю силу, иначе тебя не услышат. И если тебя спросят,
кто тебе это сказал, можешь ответить, что тот прекрасный доктор Инверюр,
от которого в восторге Министерство здравоохранения благодаря его частым
напоминаниям о безработице и недоедании рабочих. А теперь, даже если бы ты
казался десять раз героем или был им, тебе все равно придется уйти из
амбулатории, потому что мне надо сходить еще к трем десяткам больных, одна
половина которых притворяется, а другая вот-вот умрет. Я постараюсь
устроить миссис Аддерсон в такое место, где ее подлечат и так, чтобы это
не пробило особенной бреши в твоем бюджете. Зайдешь ко мне через день-два.
- Хорошо, - ответил Чарли, вставая.
Доктор Инверюр широко и дружески улыбнулся ему.
- Ты - славный малый, несмотря на то, что о тебе эта Дейли трибюн"
нагородила столько чепухи. Как только я увидел твою соломенную шевелюру, я
сразу же сказал себе, что ты парень что надо. А теперь - вытряхивайся
живо, иначе я скажу, что нужна операция, и отниму у тебя все деньги.
Чарли отправился на Фишнет-стрит, чувствуя, что время не прошло
впустую. Он устал. В Лондоне он не выспался, последняя ночь в поезде,
которая окончилась на рассвете, прошла в полудреме. Лондон отодвинулся
куда-то в бесконечность, сузился до крохотного мерцающего пятнышка. Чарли
казалось, что в Слейкби он прожил недели. Все, кого он встречал, с кем
познакомился в Лондоне, за исключением одного человека, превратились в
смутные тени. Исключением, светлым и четким, осталась Ида Чэтвик, девушка
из Пондерслея. Но он пришел к выводу, все больше жалея себя, - как это
делают усталые мужчины, - что ей сейчас не до него, она занята
переделыванием себя в знаменитость и забывает, что вообще когда-то
встречалась с ним. Сейчас, когда он был в Слейкби, далеко от Дейли
трибюн и Нью-Сесил отеля , его не очень тревожило то, что она
превращается в знаменитость, его огорчала мысль, что она забывает его. У
него было мелькнуло сумасшедшее желание, что хорошо бы написать ей письмо
и рассказать все, что произошло с ним за последние дни, но он тотчас же
вспомнил, что писать письма не умеет и поэтому, если напишет, выставит
себя глупцом. Может, рассказать о ней тетушке Нелли? Нет, сразу же решил
он, этого делать нельзя.
Однако он рассказал.
Доктор Инверюр в своих расчетах допустил ошибку, Для того, чтобы
уладить вопрос о поездке тети Нелли, ему потребовалось не день-два, а
целая неделя. На Фишнет-стрит, в доме восемнадцать, он появился, чтобы
оповестить о новостях, лишь вечером следующего понедельника. Отсрочка
случилась не по его вине, о чем он не-замедлил поставить в известность
Чарли, который не оставлял его в покое больше чем на два дня подряд.
Оказалось, что не так-то просто, как он думал раньше, найти подходящее
место, и Чарли пришлось прожить в Слейкби неспокойную неделю, неспокойную
главным образом потому, что ему хотелось, чтобы тетушка поехала лечиться,
и потому, что он чувствовал, что попал в странное и неустойчивое
положение. Сейчас он не был Чарли Хэбблом, который имел работу на АКП в
Аттертоне. Он уже не был и тем Чарли Хэбблом, героем из провинции, о
котором благодаря Дейли трибюн и некоторым агентствам, публикующим в ней
рекламы, кричали на весь Лондон газеты. Он не был Чарли Хэбблом, который в
юности гостил в Слейкби, - он изменился, изменился и город. Сейчас он был
совершенно новым человеком, загадочным лицом при деньгах, значительной и
важной персоной среди людей, которым приходилось считать пенсы. Но для
себя, особенно когда он оставался сам с собой, он был просто
растерявшимся, потерявшим из под ног почву парнем, который и не работает и
не в отпуску, который не знает, что же будет дальше, который повис где-то
между небом и землей. Он написал в Дейли трибюн Хьюсону, коротко
рассказал ему о том, что происходит в Слейкби с ним, указал свой адрес, но
ответа не получил. Дейли трибюн , он продолжал читать ее ежедневно, ни
разу не упомянула о нем и не сделала ни единой попытки установить с ним
связь. Чарли решил, что задел самолюбие сотрудников газеты тем, что
внезапно уехал из Лондона и что они больше ничего не сделают для него,
пока он не вернется. Конечно, у него не было ни малейшего желания уезжать
из Слейкби, пока он благополучно не проводит тетушку на лечение. В письме
к Хьюсону он написал об этом. И ждал. Ждал доктора Инверюра, ждал, что
"Дейли трибюн" предпримет что-то, ждал ответа от Хьюсона.
Его беспокойство было скрыто за внешней безмятежностью, и миссис Крокит
была в восторге от своего жильца. Она трепетала перед ним, каждое утро и
вечер рассказывая ему с мельчайшими деталями о качествах и склонностях
покойного мистера Крокита, у которого были страсть к мясным пудингам,
выдержанному элю, шашкам и спортивным голубям. Сам факт поселения у нее
такого вежливого, хорошо одетого жильца как Чарли, который безмолвно
платит за ночлег и завтрак три шиллинга шесть пенсов, казался миссис
Крокит доказательством того, что она недаром старалась вести дом ,
казался ей почти наградой, ниспосланной небесами за ее стойкость. В
добавление ко всему, ее Гарри, неуклюжий и неловкий увалень, каждое
движение которого грозило разрушить драгоценный дом,
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">
Полная версия: "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу."
Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу.">
Зеркало: "Герой--чудотворец, Пристли Джон, читать или скачать бесплатно эту книгу."
|
|
Просмотров: 246 |
Добавил: cos-book
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|